Первая запись в трудовой книжке продюсера и одной из основательниц клуба EverJazz Ирины Щетниковой гласит: «Врач речевой неврологии». Как врачи становятся продюсерами, оставаясь при этом матерями и верными женами, как находят общий язык с музыкантами и как дарят джаз городу — обо всем этом Ирина рассказывает в интервью «Дорогому удовольствию».

ДЖАЗ-КЛУБ КАК ТРЕТИЙ РЕБЕНОК

— Ирина, как начинался ваш путь к джазу?
— Он начинался в городе Архангельске, где я родилась и выросла, на берегу Северной Двины. Я была тихой романтичной девочкой, выросшей на книгах, живущей в купеческом доме над обрывом реки, где большой дуб, черемуха под окном и свой огромный сказочный мир… Но однажды брошенная родственницей фраза о чудесной для женщины профессии с трехчасовым рабочим днем, на которую учат в Свердловске, заронила мысль об институте в чужом городе. Здесь я сразу вышла замуж, быстро родила. Потом была работа в отделении неврологии и реабилитации… Помню, как была увлечена этим, как с подружкой после этого 3-часового рабочего дня бежали в библиотеку Белинского, чтобы поспорить и разобраться в диагнозе — все-таки псевдобульбарная это дизартрия или нет?

— Тогда почему вы решили изменить свою жизнь?
— Это, видимо, мой характер — все время надо что-то осваивать, создавать новое пространство, куда-то идти… Как только я дорастаю до определенного потолка, получаю высшую категорию, стабильность положения, почет… и понимание, что со мной будет в это же время суток через год, через пять лет, — что-то происходит: теряю вкус жизни, мои глаза потухают. Теперь я уже приняла эту особенность своего характера, но раньше это ощущение остановки жизни и развития очень подавляли. К счастью, нам, женщинам, в этом случае повезло больше, чем мужчинам: кроме реализации в работе мы имеем главное предназначение. И вот в 30 лет я снова беременна… А когда у тебя двое маленьких детей, на дворе очередной кризис и 5 000 зарплата — это хороший шанс перестать рефлексировать и пойти зарабатывать деньги. Так я попала в мир издательского бизнеса. Начала как менеджер, через два года стала директором издания, ну и дальнейший карьерный рост со всеми его составляющими. Мне интересен был мир бизнеса, меня втянула тема общения с людьми, получение нового управленческого опыта.

— Я все никак не дождусь — когда же начнется про джаз…
— Джазовые концерты в тот период были просто моим хобби, на которые мы ходили вместе с Алексеем Глазыриным. И после одного из концертов у нас возник вопрос: «Почему это счастье происходит только несколько раз в год? Почему этой музыки у нас так мало?» И учитывая, что таких людей, как мы, тех, кому нравится джаз, у нас в городе достаточно, но им негде его слушать, у нас родилась идея — открыть свой джазовый клуб. При этом у нас не было совершенно никакого опыта. Но лиха беда начало. Я пообщалась с единственным известным мне на тот момент музыкантом Юрием Нечаевым, и так, втроем, мы стали создавать наш клуб.

— Ну и как вам другой мир?
— Музыканты — это вообще другие люди. Сначала меня, совершенно системную и структурированную женщину, общение с музыкантами ввергало в шок. Например, у нас запланировано открытие на 11 марта, шла реклама, процессы запущены. Вдруг в последний момент выясняется, что один из музыкантов перепутал даты. Поэтому джаз-клуб мы открываем не 11-го, а 19 марта. Срочно переделываем все афиши, перестраиваем все и всех…
В моем восприятии музыканты — это эльфы, которые живут в другом мире, другим полушарием, и в обычной жизни мы говорим на разных языках. Но они создают этот космос на сцене, дарят себя, творят что-то фантастическое, от них идет такая энергетика, что весь остальной мир становится мелочью.
Я иногда ловлю связь со своим медицинским прошлым. Клуб и музыка лечат. И может, не меньше, а больше, чем препараты. Бывает, что кто-то из зрителей говорит, что очень хочет, но не сможет приехать на концерт, что тяжелый день и очередной совет директоров и он выжат как лимон. Но добравшись таки во втором отделении до концерта, за час впитывания музыки — это другой человек, это живые глаза и наполненность жизнью. Спасибо музыкантам за это.

— Ваш клуб существует уже 4 года. Как продвигается бизнес?
— Джазового рынка в России, к сожалению, нет. Заниматься некоммерческой музыкой сложно, это больше энтузиазм, некая просветительская миссия. Когда мы открывались, Александр Пантыкин сказал, что, если мы продержимся хотя бы три месяца, он поставит нам памятник. Когда я общалась с журналистами, я слышала одно и то же: «Это не рейтинговая тема, мы не будем это продвигать». Тем не менее мы живем и работаем. Сейчас EverJazz — это джазовый центр. За эти годы у нас появилось много партнеров в разных городах. Мы работаем с их площадками, выстраивая туры и окупая приезд звезд. Главная трудность для нас, конечно, — отсутствие своей площадки. И мы благодарны нашей публике, что она ходит с нами по разным точкам, иногда не совсем приспособленным под джаз. В любом случае я знаю, что этот проект будет жить, он никуда не денется, я за него отвечаю, он для меня как третий ребенок.

— Для кого вы работаете, кто ваши зрители?
— У нас лучшая аудитория в городе — это уникальные, умные люди, яркие личности и созидатели своей жизни. Просто, чтобы понимать джаз, надо и в своей жизни уметь импровизировать и жить не по нотам. Не знаю, что я больше люблю — эту музыку или эту публику, которая, закрыв глаза, сидит на концерте… Скажу честно, я организовывала клуб меньше, чтобы слушать джаз, а больше ради среды этих людей, общения и встречи с близкими тебе по духу. В основном это бизнесмены, это чудесная умная молодежь с чистыми лицами, это интеллектуальная среда города.

ГЛАВНАЯ ЗАДАЧА ЖЕНЩИНЫ — БЫТЬ СЧАСТЛИВОЙ

— Расскажите о своем муже, как вы познакомились?
— Мой муж — из среды инженеров. Мы познакомились почти 25 лет назад, банально, на дискотеке. Я сразу почувствовала легкость и комфорт в общении с Игорем. И с тех пор эта легкость меня не покидает. Я восхищаюсь своим мужем за то, что меня терпит. Потому что женился он на тихой романтичной девушке из Архангельска, а получил вот что.

— Можете назвать себя счастливой женщиной?
— Более того, я хочу сказать, что главная обязанность женщины — быть счастливой! Я все время думаю: какое счастье, что мир создан разнополым! Делать открытие, что мы разные, получать удовольствие от нашей разницы — это тоже счастье. Я ценю состояние женщины, когда она может быть слабой, что-то там мурлыкать, быть кошкой. Если бы не было мужчин, мы не могли бы быть такими! Я очень счастлива, что родилась женщиной. А в состоянии счастья женщина может сделать счастливыми и всех, кто ее окружает. По сути своей женщина — это источник. И когда она наполнена, то есть счастлива, она отдает все это и светится изнутри.

— Пришлось ли вам отказаться от чего-то, став матерью?
— Первое открытие, связанное с детьми, случилось, когда я была в роддоме. Я была студенткой, училась параллельно с беременностью, и мне казалось, что у человека всегда есть выбор: можно поступать в институт, а можно и не поступать; можно выходить замуж, а можно и не выходить. Но, оказавшись в роддоме, первый раз в жизни я поняла — выбора теперь у меня больше нет! Теперь я мать, а это значит, что ты не принадлежишь себе. Есть главное — ребенок и твоя ответственность за него. И эта ответственность строит всю твою жизнь — какой быть, где работать, сколько работать и как воспитывать ребенка.

— Сколько детей должно быть у современной женщины?
— Столько, сколько сделают ее счастливой. Помню, как в школе, когда у нас ввели предмет «Этика и психология семейной жизни», учительница поставила меня перед классом, как девочку, которая была единственным ребенком в семье, со словами: «Ира, расскажи, как тебе сложно жить одной». Я искренне не понимала, чего от меня хотят. Я всегда считала себя счастливой и самодостаточной!

— Что самое трудное в роли мамы?
— Не начать давить и отрабатывать на ребенке свои несбывшиеся мечты и желания. Это другой человек и другая судьба. Самое страшное, когда сильная мама лепит ребенка под себя. Особенно страшно это с мальчиками. К сожалению, я допускала такую ошибку. У меня даже родился по отношению к себе термин: истерический материзм. Свою бедную маленькую дочь я мучила одновременно балетом, бассейном, батутом, французским и еще требовала идеальности... Слава богу, я отработала этот фанатизм материнства на первом ребенке, и второму уже повезло больше. И я благодарна свой дочери за отстаивание своих прав: как-то, когда мы опаздывали из бассейна на балет уже после батута, ей было 5–6 лет, она сказала: «Мама, я понимаю, что ты очень любишь балет, и если ты хочешь, я буду им заниматься, но к этой преподавательнице я больше не пойду». Тогда я и поняла, что все это мое желание, не ее, и перестала давить на нее. Думаю, мама должна просто любить и принимать своего ребенка, принимать любым, дать ему базисную, безоговорочную любовь, а дальше уже он сам.

— Остались ли у вас подруги из детства?
— К сожалению, мы с ними стали совсем разными. Ярким примером служит внезапный звонок от одной моей одноклассницы, которая после моих долгих рассказов, что сначала я была тем, потом стала тем, а сейчас работаю вот где, с сожалением сказала: «Да. Нестабильно в жизни у тебя все…». Ее можно понять, она за все эти годы переехала с одного этажа больницы, где работает, на другой. Но после этой фразы я поняла, что у меня нет ничего общего со своими друзьями детства, как бы это ни было печально. Все мои друзья сегодня — это те, с кем я общаюсь последние лет 10–15, с кем вместе работала и работаю. Это люди, с которыми мы близки по сути.

— В чем, по-вашему суть, дружбы?
— В том, что ты можешь доверить самое главное и знать, что тебя выслушают и помогут. Поэтому я никогда не смогла бы ответить на вопрос: «чего вы не смогли бы доверить своему другу». Друзья для этого и существуют, чтобы им доверять свои чувства и мысли, делиться самым сокровенным.

Источник: журнал "Дорогое удовольствие"